СОБЕРЁМ ЛУЧШЕЕ ВМЕСТЕ!

– Я з народных глыбiнь, – говорит профессор Ковкель, – и мне близки и понятны интересы низов. Меня таким сделала жизнь. Я не философ, я – историк. Говорят, что коммунизм уже не бродит по Европе. Бродит и будет бродить: люди стремятся к равенству и социальной справедливости. 

Плеть крепостного права оставила свои рубцы в исторической памяти рода Ковкелей. После его отмены один из «иванов» собрал деньги на покупку маёнтка, другой выбился в домовладельцы, но Ковкели хорошо плодились – собственность дробилась... У Ивана Ивановича – георгиевского кавалера – было за польским часом восемь-двенадцать гектаров пахотной земли и большая семья. 

Когда Ване было пять лет, ему запомнилось жуткое: отец и брат его с топорами в руках застыли у порога, мать загоняет сына под печь, а во дворе – автоматные очереди. Потом ему объяснили, что «аковцы» (Армия Краёва) требовали от его отца – депутата сельского Совета – собрать у крестьян одежду, продукты, а тот наотрез отказался, вот «лесные братья» и постреляли... 

Рос Иван в Великом селе (Лидский район). Деревня та – россыпь хуторов, где керосиновая лампа – вся цивилизация. В семье Ковкелей было шестеро детей; младший Иван – «карьерный» пастух. Сначала хлопчику доверили пасти свиней, а подрос – коров. В старшем классе он был уже начальником всего колхозного стада. Тогда Иван и прочитал – в пастушеской академии, среди молочных трав и буренок – все книги школьной и сельской библиотек. (Сегодня об этой академии напоминает профессору Ковкелю крик кукушки в стенных часах его дома). 

А мог и недоучиться. В восьмом классе он две зимние четверти «просидел на печи»: без обуви... Не раз приходил учитель, беседовал с родителями, и весной «босяк» вновь пошел в школу. Студентом же Гродненского пединститута Иван Ковкель стал в шестнадцать лет. 
Как-то профессор Б. Фих послал выпускников историко-филологического факультета на первый курс: «Посмотрите Ивана Ивановича, будущего знаменитого историка». Пошли, разыскали («Иван Иванович» прятался), посмотрели: рост – полтора метра, худой, рыжий, «еврейский» нос, голубые глаза... Потом – за одно лето – Ванечка вымахал до 180 см. (И стожильным мужиком оказался: впоследствии кандидат в мастера спорта, он по 50 км бегал на лыжах в Пышках в свое удовольствие). Из книг не вылазил. 

В студенческую научно-исследовательскую работу Иван Ковкель включился на первом курсе; тогда он был занят темой, связанной с творчеством Кузьмы Чорного. Потом его «перехватил» профессор Я. Мараш, руководитель исторического кружка. Последовал долгий десант студента в Испанию эпохи гражданской войны, интернациональных бригад... Иван делал тему, а тема «делала» Ивана – он мужал как личность Страны Советов. И стал-таки «знаменитым»: Ковкель не только в Белоруссии, но и на Всесоюзном конкурсе студенческих научно-исследовательских работ был на пьедестале – среди лучших, и это открывало дорогу в аспирантуру... 

Профессор Л. Абецедарский (БГУ) не принял «испанскую» идею аспиранта Ковкеля, он сделал его исследователем национально-освободительного движения в Западной Белоруссии. Лаврентий Семенович муштровал вкус аспиранта к монографической литературе, к документу, учил быть хорошим преподавателем, и тот с благодарностью вспоминает уроки своего учителя. 

Прошли годы. Профессор Ковкель подготовил десять кандидатов исторических наук. Его перу принадлежат учебники и пособия по истории Беларуси, брошюры, книги, среди которых особое место занимает «Почему не состоялась БНР?» (совместный труд И.Ковкеля и Н.Сташкевича, нынешнего директора Института истории Национальной академии наук). Есть и локальные книги: «Гродно», «Мосты», «Сморгонь». И есть большая «История Беларуси» – книга, выдержавшая пять изданий (34 тыс. экз.). 


Вадим Журавлев, "Биржа информации" №340 от 12.08.2004